|
В 1284 г. Смоленском и Ригой был подписан договор,
содержавший оговорку: обе стороны обязывались не только
обеспечить наиболее благоприятные условия для взаимной
торговли, но и сохранять их даже если между смоленским
князем, рижским епископом и магистром Ливонского ордена
возникнут политические разногласия. Помимо представителей
Смоленска и Риги, подписи под этим соглашением поставили
двое немецких купцов: один из Брауншвейга, другой —
из Мюнстера.
Рижская долговая книга за 1286—1327 гг. упоминает обещавшего
рассчитаться с долгами в Любеке купца, имя которого
(Тимошка) совершенно определенно говорит о его русском
происхождении. Здесь же зарегистрированы и немецкие
торговцы, настолько основательно прижившиеся на Руси,
что имена их записаны в сочетании с названиями ее городов
(«Люберт из Витебска», «Тидерик из Пскова»).
Около 1300 г. Витебскому князю Михаилу Константиновичу
посланниками рижских должностных лиц (ратманов) вручена
пространная грамота, содержащая перечень учиненных их
соотечественникам-купцам притеснений самим Михаилом
и его администрацией.
Одна из жалоб в изложении рижан выглядит следующим образом:
«...был у тебе один детина, наш горожянин... Он же хотел...
девки купить... Тогды, идя путем, заблудил к монастыреви,
и выскочивше 3 чернь-чи (чернеца, монаха.— В. Р.)...
его били и рвали и мець вытезяли (меч отняли.— В. Р.)
силою у него. И потом, княжо, ты... оковал еси и держал
его еси... а товара еси отъял на 3 берковскы» (берковца;
берковец— весовая единица в 10 пудов.— В. Р.)
«Другая обида» связана с тем, что рижские купцы[ «у
пиру пиючи», перессорились друг с другом и один из них
«заразил» другого «до смерти». Убийца «убоявся живота
(испугавшись за свою жизнь.— В. Р.), утекл к тобе, княжо.
Немчи жо, то уведавше... молися тобе: выдай нам разбойника.
И ты, им выдав разбойника, потом, княжо, шол еси у разбоиникову
клеть, товар еси разбойников взял; и иных людей товар
был тутот, и то поймал (и его забрал.— В. Р.) еси, княжо».
У купца Фредрика, продавшего мешок соли, продолжают
жаловаться ратманы, княжеские слуги отняли ключи от
товарного склада, а Михаил, «порты с него снем (сняв.—
В. Р.), за шию оковал, рукы и ногы и мучил его...»,
после чего отобрал весь товар.
Очевидно, результатом систематических встреч прибалтийского
купечества с русским явилось заимствование латышским
языком ряда славянских торговых терминов: tirgus (торг),
kupsis (купец), bezmens (безмен), Ыг-kavs (берковец),
puds (пуд).
Письменные памятники безмонетного периода сохранили
свидетельства и о русско-скандинавских связях. «Сага
о Гисли, сыне Кислого», одно из самых драматических
творений исландского эпоса, описывает события, относящиеся
к правлению конунга (короля) Норвегии Хакона I (935—961
гг.) «на склоне его дней». Ее герой — Гисли, как и Хакон,—
личность историческая. Он жил в Исландии, куда в X в.
устремился массовый поток норвежцев-колонистов. В форме,
дошедшей до наших дней, эта сага была записана около
середины XIII в., и поэтому должна рассматриваться как
источник именно этого времени. Одна из ее страниц рассказывает
об исландском народном собрании — тинге, на которое
прибывает брат Гисли Торкель «в русской меховой шапке».
Не следует, разумеется, делать поспешный вывод о том,
что русские купцы ухитрялись добираться до немыслимо
далекой в то время Исландии. Гораздо правомернее предположить,
что при сохранении установившихся ранее связей Руси
со скандинавскими странами ее товары могли попадать
на остров при посредничестве норвежцев.
Многочисленные иностранные купцы посещали Киев. «Житие
святого Марианна», ирландского проповедника. XII в.,
рассказывает, что, когда у колонии ирландских монахов
в городе Регенсбурге не хватило средств на постройку
монастыря, один из них, по имени Маврикий, отправился
в Киев. Здесь он сумел получить в дар много ценных мехов
и благополучно вернулся обратно «вместе с купцами, возвращающимися
из Киева». Во второй половине XII в. некий Гартвик,
живший в Киеве, пожертвовал регенсбургскому монастырю
святого Эммермана 18 фунтов серебра: эту сумму должны
были выплатить его должники в Регенсбурге.
В 1203 г. половцы ворвались в Киев и обобрали его •
жителей до нитки, почему-то сделав исключение для застигнутых
здесь иноземных «гостей»: у них была отобрана «всего
лишь» половина товаров. Даже после 1240 г., когда древняя
столица Руси была, по-существу, стерта с лица земли,
зарубежные купцы продолжали посещать ее. Плано Карпини
завершает свои путевые записки следующими словами: «И,
чтобы не возникло у кого-нибудь сомнения, что мы были
в земле Татар, мы записываем имена тех, кто нас там
нашел... Свидетелями служат Бреславьские купцы, ехавшие
с нами вплоть до Киева... а равно и многие другие купцы
из Польши, так и из Австрии, прибывшие в Киев...
Служат свидетелями и купцы из Константинополя, приехавшие
в Руссию через земли Татар и бывшие в Киеве... Имена
же купцов этих следующие: Михаил Генуэзский... Мануил
Венецианский, Яков Реверий из Аккры, Николай Пизанский...
Было еще и много других, но имена их нам неизвестны».
Особенно интересен перечень «купцов из Константинополя»:
это были, как свидетельствуют их имена, итальянские
торговцы из городов Генуи, Венеции и Пизы и, что самое
поразительное, купец из Африки (Аккра — нынешняя столица
республики Гана). Впрочем, в приводимом ниже сообщении
восточного автора Вениамина Тудельского говорится о
еще более ранних посещениях русскими купцами города
Александрии в Египте. Еще в XII в. в различных европейских
странах возникли особые корпорации купцов, чьи интересы
были связаны именно с русскими рынками (в Германии их
называли «рузариями»).
|
